Необычный диплом И. П. Павлова и фотоальбом его четвероногих «друзей»

Екатерина Басаргина, доктор исторических наук, Санкт-Петербургский филиал Архива РАН,
Людмила Громова, Институт физиологии им. И. П. Павлова РАН (Санкт-Петербург)
«Природа» №2, 2018

Шуточный диплом И. П. Павлова от его четвероногих «сотрудников» («Природа» №2, 2018)

Шуточный диплом И. П. Павлова от его четвероногих «сотрудников». Декабрь 1926 г. [4, оп. 5, д. 144, л. 1]

Последние 35 лет своей жизни И. П. Павлов посвятил исследованию новой, до того почти неизведанной области физиологии высших отделов центральной нервной системы. Блестящим итогом его деятельности в этой сфере явилось созданное им учение об условных рефлексах, лежащих в основе высшей нервной деятельности животных.

Датой рождения метода условных рефлексов Иван Петрович считал 1901 г., когда он перешел на физиологическую позицию в истолковании давно уже известного факта «психического» слюноотделения. В 1926 г. он обобщил собранный им и его сотрудниками материал, систематизировал полученные результаты исследований и изложил их в форме монографии «Лекции о работе больших полушарий головного мозга» [1]. Этот труд он характеризовал как «плод неотступного двадцатипятилетнего думания» и считал результатом коллективной работы. В предисловии к «Лекциям» Иван Петрович дал оценку этому творческому методу:

«Сердечное спасибо всем сотрудникам, соединившим их добросовестный труд с моим трудом в нашем общем деле. Если я возбуждал, направлял и концентрировал нашу общую работу, то в свою очередь сам постоянно находился под влиянием наблюдательности и идейности моих сотрудников» [1, с. 12].

Своим ближайшим коллегам Павлов подарил книгу с похожими дарственными надписями. Так, в экземпляре, который Е. М. Крепс получил из рук Ивана Петровича, на первой странице написано: «Евгению Михайловичу Крепсу, участнику в постройке этого здания, в 25-летие его закладки — от инициатора дела» [2, с. 68]. Незадолго до выхода книги в свет, 27 декабря 1926 г., Павлов собрал своих учеников у себя на квартире, как он сказал, «на 25-летний юбилей условных рефлексов». За столом он произнес речь, которая была застенографирована профессором П. С. Купаловым. Современные исследователи творчества Павлова к ней фактически не обращаются, и первый всесторонний анализ этого выступления представлен в книге американского исследователя Д. Тодеса [3].

«Сегодня мы празднуем тройной праздник, — начал Павлов, — во-первых, праздник науки, затем праздник ваш и, наконец, мой. Сегодня исполнилось 25 лет, как мы перешли к изучению условных рефлексов, к изучению новой главы науки — физиологии высшей нервной деятельности». Изложив краткую историю начала работы, Иван Петрович сказал: «Я, к сожалению, награжден от природы двумя качествами. Может быть, объективно они оба хорошие, но одно из них для меня очень тягостное. С одной стороны, я увлекаюсь и отдаюсь работе с большой страстью, но рядом с этим меня постоянно грызут сомнения. Малейшая затычка выводит меня из равновесия, и я мучаюсь, пока не найду объяснения, пока новые факты не приведут меня снова в равновесие. Я должен благодарить вас за то, что вы своими работами, массой собранных фактов, что вы этого зверя сомнения порядочно укротили. А теперь, когда появляется книга, в которой я даю итог нашей 25-летней работе, теперь я надеюсь, этот зверь от меня отступится. И первая благодарность за освобождение меня от мучений — это вам. С другой стороны, вы принимали участие в создании новой главы науки. С этим я вас поздравляю» [4, оп. 1, д. 203, л. 1].

Действительно, попытки Павлова подвергнуть нервную деятельность высших животных (собак) объективному изучению с помощью предложенного им метода условных рефлексов долгое время представителей научного мира. Необходимо было провести сотни лабораторных экспериментов, чтобы доказать справедливость и действенность этого метода исследования. И в этих экспериментах важную роль играли подопытные животные.

Неудивительно поэтому, что коллеги Ивана Петровича подарили юбиляру шуточный диплом, якобы написанный от имени его четвероногих «сотрудников». Диплом размером 50×67,5 см хранится в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН.

Композиция диплома трехчастна. В центре помещен поздравительный адрес — лавровый венок обрамляет юбилейную дату «XXV», ниже читаем: «Дорогому юбиляру Ивану Петровичу Павлову от его „научных сотрудников“». По обе стороны от адреса стоят собаки, они здоровы, ухожены, в ошейниках. На нижней доске под каждой собакой приколоты четыре этикетки с их «говорящими» кличками и репликами.

Трус-юродивый: «Протестую отказом от еды против обидных психологических прозвищ!»
Герой: «Ой, братцы, мало нас, Голубчики, немножко!»
Наполеон: «Хозяин спит, — сосну-ка и я!»
Загадочная натура: «Ну что, дорогой юбиляр, много ли нас еще осталось?»

Перед нами мастерски выполненный акварельный рисунок четырех собак, причем художник (он оставил автограф в правом нижнем поле, но, увы, установить его имя пока не удалось) передал их индивидуальные особенности как во внешности, так и в поведении. Трус-юродивый — боязливое, покорное существо, поджал хвост и почти припал к земле; Герой породист, солиден и невозмутим; Наполеон бодр и энергичен; Загадочная натура с воинственно поднятым хвостом выглядит агрессивно. Едва ли могут быть сомнения в том, что каждый персонаж представляет определенный тип нервной системы, или темперамент.

Классификацией типов нервной системы животных Павлов усиленно занимался на протяжении многих лет. Изучение условных рефлексов в опытах на собаках показало, что у разных особей они образуются неодинаково быстро и оказываются неодинаково сильными и прочными. В результате многолетнего исследования индивидуальных различий высшей нервной деятельности животных Иван Петрович создал свое учение о типах нервной системы. Он выделил три основных свойства нервной системы: силу нервных процессов, их уравновешенность и подвижность процессов возбуждения и торможения. Указанные свойства были положены в основу классификации нервных типов. Свои наблюдения над высшей нервной деятельностью у собак Павлов пытался сопоставить с издревле существующим разделением людей на четыре группы по темпераменту.

Юбилейный диплом, датированный декабрем 1926 г., зафиксировал важный этап в установлении Павловым типологии нервной системы животных. Посередине изображены две собаки центрального, уравновешенного типа нервной системы, у которых одинаково силен как раздражительный, так и тормозной процессы. Центральный тип имеет две вариации: одни собаки спокойные, сдержанные и деловитые — это флегматики; другие оживленные и подвижные — это «наполеоновский» тип, или сангвиники. Сангвиники, живые и подвижные на свободе, нередко засыпали в станке. Специальные исследования показали, что собаки этого типа бывали энергичны и деловиты, когда требовалась работа, при однообразии же обстановки наступало торможение, быстро переходящее в сонливость и сон.

По краям находятся два противоположных типа: на одном полюсе стоит сильный, «безудержный» тип, у которого прекрасно выражен процесс возбуждения, но которому с большим трудом даются всякие тормоза, — это холерик. На другом полюсе стоит тип слабой нервной системы, с преобладанием торможения; Павлов приложил к этому типу термин — меланхолик, или пассивно-оборонительный тип.

Таким образом, перед нами представители четырех темпераментов: Трус-юродивый — меланхолик; Герой — флегматик, Наполеон — сангвиник, Загадочная натура — холерик. Представленные художником образы собак условны, едва ли за ними стоят какие-то конкретные особи.

Лабораторные собаки по-разному вели себя на воле и в опытах, а некоторые животные отличались странностью поведения. Иван Петрович с азартом занимался расшифровкой таких «загадочных натур», как он их называл. Эти собаки были очень подвижными, непоседливыми и даже надоедливыми на воле, в условиях же опыта они часто засыпали или становились заторможенными. Именно таких собак часто и называли «загадочными натурами», объясняя такое поведение тем, что для «холерического темперамента» подобных животных в условиях экспериментальной камеры не хватает разнообразия впечатлений, это и приводит к торможению [5, с. 302]. В шуточном дипломе собака-холерик, названная Загадочной натурой, с вызовом подмигивает юбиляру, который, как известно, без всяких оговорок определял и себя как холерика, «с неудержимым, сильным и быстрым темпераментом, с исключительно логическим мышлением» [6, с. 114].

Павлов обладал здоровым чувством юмора и, конечно, оценил остроумное приветствие своих сотрудников, сохранив его среди дипломов, полученных от академий, университетов и научных обществ. Впрочем, не все шутки на собачью тему были Ивану Петровичу по душе. В январе голодного 1921 г. В. И. Ульянов (Ленин) подписал постановление Совнаркома РСФСР «Об условиях, обеспечивающих научную работу академика И. П. Павлова и его сотрудников», которое обязывало петроградские власти в числе прочих мероприятий «организовать питание подопытных собак». Об этом узнал академик А. Н. Крылов и попросил И. П. Павлова «взять его к себе в собаки», но тот, вопреки своему чувству юмора, вознегодовал: «Вы умный человек, а такие глупости говорите» [7, с. 79]. Однако после этого Иван Петрович начал хлопотать об улучшении условий работы всех российских ученых и в конце концов добился своего.

Собаки, действительно, занимали исключительное место в научной жизни Павлова. Подчеркивая значимость именно собак для успешного проведения физиологических экспериментов, ученый признавался, что отдает им предпочтение не только потому, что это удобные для опыта крупные животные, но и потому, что они обладают особыми психическими данными. Еще в 1893 г. он писал:

«С горечью надо признать, что лучшее домашнее животное человека — собака, благодаря именно ее высокому умственному и нравственному развитию, чаще всего является жертвой биологического эксперимента. Только от нужды делают опыты на кошках — нетерпеливых, крикливых и злостных животных. При хронических опытах, когда оперированное животное, оправившись от операции, служит для долго длящихся наблюдений, собака незаменима, даже больше того — в высшей степени трогательна. Она является как бы участником вашего опыта на ней, своей понятливостью и готовностью чрезвычайно способствуя удаче исследования» [8, с. 23–24].

По воспоминаниям П. К. Анохина, если Павлову для объяснения каких-то фактов не хватало данных, он говорил: «Надо посидеть у собаки. Тут-то мы уж добьемся своего» [5, с. 299]. Не было лучшей похвалы для сотрудника, получившего хорошие экспериментальные результаты, чем восторженные слова Ивана Петровича: «Ваш пес прекрасно работает!» [9, с. 492]. Иногда дело доходило до курьезов. Так, слушатели лекций Павлова по физиологии в Военно-медицинской академии вспоминали, что, демонстрируя лягушку, он постоянно оговаривался, называя ее собакой [10, с. 118]. В 1912 г. в Кембридже вместе с дипломом доктора honoris causa Иван Петрович получил в подарок от английских студентов игрушечную собаку с трубками, изображавшими павловские фистулы, применявшиеся для изучения физиологии пищеварения. Эта игрушка — небольшой белый терьер — до сих пор хранится в мемориальной квартире ученого в Санкт-Петербурге.

В 1920-х годах знаменитого Дружка, на котором Иван Петрович впервые успешно провел операцию образования изолированного маленького желудочка, уже давно не было в живых. В лаборатории Павлова пришло новое поколение собак, заменившее погибших в голодные годы животных. Павловские лаборатории тогда представляли собой настоящее «царство собак — собачьи запахи и голоса доносились отовсюду. <...> Во всех лабораториях на больших столах стояли деревянные станки, в станках — собаки, по большей части овчарки, но были и других пород. Всюду пахло псиной. Издалека доносился жалкий слабый вой, видимо из операционной, где-то скулил щенок», — вспоминал А. Л. Чижевский, посетивший Государственный институт экспериментальной медицины в 1926 г. [11, с. 463–464].

Сотни собак, прошедших через эксперименты павловских лабораторий в Военно-медицинской академии, Институте экспериментальной медицины и Академии наук, были бы, возможно, забыты навсегда. Но их клички остались в записях сотрудников, в стенограммах еженедельных лабораторных заседаний — известных «Павловских сред». Сохранились даже фотографии некоторых из этих «служителей науки».

Альбом с фотографиями подопытных собак И. П. Павлова («Природа» №2, 2018)

Альбом с фотографиями подопытных собак, хранящийся в Мемориальном музее-квартире И. П. Павлова

В фондах Мемориального музея-квартиры И. П. Павлова хранится уникальный экспонат* — альбом, основательная обложка которого выполнена из коричневого коленкора и украшена тисненой надписью: «Академику Ивану Петровичу Павлову от „друзей“. Физиологическая лаборатория Института экспериментальной медицины. Май 1927». В нем — фотопортреты 40 подопытных собак, работавших тогда на науку. Здесь же и список сотрудников — «хозяев» той или иной собаки. Этот альбом, подаренный Павлову коллегами, можно рассматривать как своеобразное дополнение к шуточному диплому, врученному ему в конце 1926 г. Материалы из него позволяют продолжить тему роли этих замечательных животных в научных экспериментах.

В то время в павловских лабораториях на «друзьях» исследовали разнообразные аспекты деятельности головного мозга животных. Особое внимание уделялось влиянию отдельных факторов на выработку условных рефлексов. Изучалось действие на кору головного мозга собак различных химических веществ, например брома и кофеина. Много внимания уделялось влиянию на работу коры половых гормонов, с этой целью было кастрировано несколько собак, после чего их высшая нервная деятельность подвергалась тщательному анализу. Пытались дать объяснение и найти способы борьбы с нередко возникавшим у собак во время эксперимента явлением гипнотизации. Много времени уделяли значению отдыха и тренировки для восстановления работы нервной системы собак разного типа.

Катастрофическое ленинградское наводнение 1924 г. подсказало новую тему исследования — невротические состояния у собак, попавших в экстремальные условия затопления помещений Физиологической лаборатории Академии наук. Эти собаки были спасены от гибели самоотверженными усилиями сотрудников Павлова, но у них развился невроз. Иван Петрович и его коллеги начали изучать на этих животных выносливость мозга, нарушения нормальной деятельности больших полушарий и их патологические состояния.

Чтобы изучить механизмы возникновения неврозов и способы их лечения, у здоровых собак старались вызвать неврозы искусственным путем, подвергая их так называемой «сшибке», чередуя воздействия, порождавшие возбуждение и сильное торможение нервных процессов. Полученные искусственным путем неврозы у собак лечили отдыхом от экспериментов, дававшим облегчение для деятельности коры, а также применением химических веществ, таких как кофеин, вызывавший возбуждение нервной системы, и бром, усиливающий ее торможение. Необходимо было на собаках испытать различные дозировки этих веществ, фиксируя их действие на работу мозга и поведение животных, — с тем, чтобы в будущем было возможно применять их для лечения неврозов у людей.

А. Д. Сперанский с Августом («Природа» №2, 2018)

А. Д. Сперанский с Августом [4, оп. 7, д. 230, л. 12об.]

Одной из таких собак, пострадавших от наводнения, был Август, собака А. Д. Сперанского. К тому времени Алексей Дмитриевич работал с этим молодым псом уже год, характеризуя его как очень активное, жадное до пищи животное. Это стремление Августа к еде весьма помогало в работе, у него были успешно выработаны условные рефлексы на различные слуховые и зрительные раздражители. После спасения во время наводнения в работе был устроен перерыв на 10 дней. При возобновлении опытов каждый условный раздражитель стал у спокойной прежде собаки вызывать вместо обычной пищевой реакции ярко выраженную оборонительную, пропал даже безусловный пищевой рефлекс. Спасло только применение «социального» раздражителя, т.е. присутствие в камере самого экспериментатора во все время продолжения опыта (обычно сотрудники Павлова наблюдали за реакциями собак в эксперименте через специальное окошко, находясь вне звуконепроницаемой камеры). Потребовалось более двух месяцев такой постоянной поддержки животного во время экспериментов, чтобы восстановились прежние рефлексы. Однако стоило только воспроизвести «искусственное наводнение», т.е. влить в камеру, где находилась собака, полтора ведра воды, образовавшей на полу большую лужу, как невроз тут же вернулся. Искусственно вызванный у Августа невроз удалось вновь победить «социальным воздействием» [12]. Позже Август, полностью восстановивший нервную систему, был снова переведен в разряд собак сильного типа.

Пострел — собака с возбудимым типом нервной системы («Природа» №2, 2018)

Пострел — собака с возбудимым типом нервной системы. Фото из альбома (с. 11, фото 32)

Для своих опытов Павлов умышленно выбирал собак с разными типами нервной системы. Его сотрудница М. К. Петрова несколько лет работала с собаками Милордом и Пострелом. К этим двум псам был применен метод сопоставления двух противоположных нервных процессов — возбуждения и торможения при трудных условиях (воздействие электрического тока), что вызвало у обоих патологическое состояние нервной системы. Однако реакция собак была совершенно разной: живой, возбудимый Пострел реагировал на приемы экспериментатора резким повышением возбуждения, а спокойный Милорд — понижением нормальной возбудимости: сначала исчезли прочно выработанные у него рефлексы, а потом, последовательно, — и выработанные тормозные реакции [13].

Иван Петрович нередко в лабораторных записях оставлял «послания» собакам. Так, к Пострелу он обратился со следующими словами: «Желаю тебе, Пострел, отличаться также и на будущее, как и раньше, на радость твоей экспериментальной хозяйке и мне. Ив. Павлов. 7 марта 1928 г.» [14, д. 1/4, л. 2].

«Послание» И. П. Павлова в лабораторном журнале, адресованное Пострелу («Природа» №2, 2018)

«Послание» И. П. Павлова в лабораторном журнале, адресованное Пострелу. 7 марта 1928 г. [14, д. 1/4, л. 2]

Пострел работал в лаборатории более 15 лет. Его относили сначала к отчетливо возбудимому типу, но постепенно, многочисленными тренировками и сложными заданиями пес был приведен к тому, что с успехом стал одолевать самые сложные задачи [15].

После смерти Милорда его место занял Бек — беспородный кобель рыжей масти, первоначально настолько возбудимый, что проводить с ним опыты было совершенно невозможно. Но постепенно В. А. Крылову, который работал с ним с 1923 г., удалось обуздать этот неукротимый темперамент. Через год Бек стал считаться одной из лучших собак лаборатории, а по типу нервной системы — «сангвиником». В 1926 г. Бек был передан для экспериментов М. К. Петровой. В течение нескольких месяцев было проведено 30 опытов со столкновением (сшибкой) нервных процессов. Поддержание известного равновесия между двумя противоположными процессами Бек выдерживал, но в ответ на предъявление трудного запроса к его нервной системе у собаки появилось экзематозное раздражение на коже. Однако вызвать продолжительное нарушение нервной деятельности животного так и не удалось. Прекращение опытов привело к быстрому успокоению и излечению собаки. Опыты с Беком показали, что собаки-сангвиники обладают сильной нервной системой [16].

М. К. Петрова с Беком («Природа» №2, 2018)

М. К. Петрова с Беком. 1927 г. [4, оп. 7, д. 230, л. 11об.]

«Сангвиник» Милорд — собака М. К. Петровой («Природа» №2, 2018)

«Сангвиник» Милорд — собака М. К. Петровой. Фото из альбома (с. 8, фото 26)

Подобные же опыты проводил И. О. Нарбутович на «сангвинике» Пингеле, и они также подтвердили, что у собак с уравновешенной нервной системой трудно получить общий срыв в результате «сшибок» [17].

Вопрос о взаимоотношениях раздражительного и тормозного процессов многократно ставился перед экспериментаторами павловских лабораторий. Иван Петрович называл «проклятым» этот вопрос и был склонен рассматривать раздражение и торможение как две стороны единого нервного процесса с преобладающим действием одной из них. Торможение рассматривалось в учении Павлова не как отсутствие возбуждения, а как столь же активный процесс, что и возбуждение.

Множество других собак также прошло через лабораторные испытания и оставило свой след в науке. Любимцем Павлова был, например, воспитанник М. К. Петровой немецкий пойнтер Джон, названный (по-английски) в честь самого Ивана Петровича. Пес талантливо решал многие трудные задачи, именно у него впервые экспериментально была получена фобия глубины, и Павлов демонстрировал его на Международном конгрессе физиологов в Ленинграде в 1935 г. На страницах лабораторного журнала он написал своему тезке: «Джон, благодарность от имени науки и ее служителей» [14], д. 1/5, л. 2].

«Сангвиник» Пингель — собака И. О. Нарбутовича («Природа» №2, 2018)

«Сангвиник» Пингель — собака И. О. Нарбутовича. Фото из альбома (с. 10, фото 31)

Кастрированные собаки (Джон, Джой, Бой, Бек, Мампус и др.) принимали участие в экспериментах, посвященных изучению физиологического действия брома. У таких животных нарушенная кастрацией нервная деятельность восстанавливалась после применения бромистого натрия, необходимо было только точно дозировать препарат и строго индивидуализировать дозировку у псов сильного и слабого типа: малые дозы применялись для слабого типа, а большие — для сильных нервных систем. «Будем мечтать, что Джой разрешит чертовскую задачу», — записал Павлов в лабораторном журнале 15 октября 1927 г. [14, д. 1/1, л. 2]. В другом месте, обращаясь к той же собаке, он написал: «Май 1928 г. Джой, не осрамись, голубчик, дальше, веди себя, как раньше. За прошлое благодарим» [14, д. 1/2, л. 1–2].

Иван Петрович исполнил свой долг перед лабораторными животными и отблагодарил их за многолетнюю службу и преданность, установив памятник собаке на территории Государственного института экспериментальной медицины, где он почти 46 лет был бессменным руководителем физиологического отдела. Павлов лично участвовал в создании проекта памятника, вместе со скульптором И. Ф. Безпаловым обсуждал его конструкцию, сочинил надписи на барельефах пьедестала. Памятник задумывался как апофеоз собаке, благодарность человечества и одновременно как напоминание исследователям об их долге перед подопытными животными. Наконец на одном из вариантов памятника появилась резолюция: «Предпочитаю этот проект. Относительно деталей сговоримся с Иннокентием Федоровичем. И. Павлов» [4, оп. 4, д. 250, л. 1].

Разработанный скульптором И. Ф. Безпаловым проект памятника собаке («Природа» №2, 2018)

Разработанный скульптором И. Ф. Безпаловым проект памятника собаке на территории Государственного института экспериментальной медицины с резолюцией И. П. Павлова об одобрении проекта. 12 октября 1934 г. [4, оп. 4, д. 250, л. 1]

В окончательном варианте памятника собака смотрит прямо перед собой, а не в сторону, как это было в первоначальном варианте, одобренном Павловым. Проект был откорректирован, по-видимому, не только по эстетическим, но и по идеологическим соображениям: в советской стране даже подопытная собака должна была уверенно смотреть в будущее и с радостью работать во имя науки. Как известно, Иван Петрович возлагал надежды на генетическое закрепление у собак приобретенных навыков, полученных в эксперименте. Для советской власти, вознамерившейся создать «нового человека», результаты павловских опытов представляли несомненный интерес.

Открытие памятника состоялось 7 августа 1935 г., накануне начала работы XV Международного конгресса физиологов.

Павлов, окруженный своими сотрудниками и гостями форума, подробно рассказал об идее создания барельефов, на которых были изображены конкретные сцены из лабораторной жизни и пояснявшие их надписи, составленные им самим. На одном из них была изображена операция по вживлению в желудок собаки специальной трубочки — фистулы. Надпись над изображением гласила: «Пусть собака, помощница и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства. И. Павлов».

И. П. Павлов на открытии памятника собаке («Природа» №2, 2018)

И. П. Павлов на открытии памятника собаке. 7 августа 1935 г. [4, оп. 6, д. 30, л. 1]

Другой барельеф изображал сразу несколько стоявших в станках фистульных собак, прооперированных специально для возможности долговременного взятия у них желудочного сока, использовавшегося в те времена для лечения людей с различными заболеваниями желудочно-кишечного тракта. Надпись над изображением выражала слова благодарности этим животным: «Собака, благодаря ее давнему расположению к человеку, ее догадливости, терпению и послушанию, служит, даже с заметной радостью, многие годы, а иногда и всю свою жизнь, экспериментатору. И.П.».

Два других барельефа представляли конкретные подробности поведения собак, помогавшие физиологам найти способы выхаживания подопытных животных после сложных операций. Их поясняли такие же вполне конкретные надписи. «Разломав штукатурку и сделав из нее пористую подстилку, собака подсказала экспериментатору прием, благодаря которому истекающий из искусственного отверстия поджелудочный сок не разъедает брюха. И.П.», — гласила надпись с правой стороны памятника. С левой стороны было написано: «Вылизывая у своего сородича загноившуюся на шее рану после глубокой операции, собака спасает его от смерти и сохраняет для дальнейших научных исследований. И.П.».

Памятник «безымянной собаке» по сей день хранит благодарность не только Павлова и его коллег, но и людей, чье здоровье, а подчас и жизнь сохраняются в современном мире благодаря опытам на животных.

Литература
1. Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга // Павлов И. П. Полное собрание сочинений: Т. 4. М.; Л., 1951.
2. Крепс Е. М. О прожитом и пережитом. М., 1989.
3. Todes D. P. Ivan Pavlov: A Russian Life in Science. N.Y., 2014.
4. Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 259.
5. Анохин П. К. Иван Петрович Павлов. М.; Л., 1949.
6. Кольцов Н. К. Труд жизни великого биолога. И. П. Павлов в воспоминаниях современников. Л., 1967: 111–116.
7. Новиков Ю. Ю. О социально-политических взглядах И. П. Павлова // Вестник Международной академии наук. Русская секция. 2008; 1: 77–81.
8. Павлов И. П. Живосечение // Павлов И. П. Полное собрание сочинений: Т. 6. М.; Л., 1952: 9–27.
9. Анохин П. К. Несколько эпизодов из моих встреч и бесед с И. П. Павловым // И. П. Павлов: Pro et contra. Личность и творчество И. П. Павлова в оценке современников и историков науки. СПб., 1999: 488–502.
10. Конради Г. П. О Павлове // И. П. Павлов в воспоминаниях современников. Л., 1967: 117–126.
11. Чижевский А. Л. О посещении И. П. Павлова в 1926 году // И. П. Павлов: Pro et contra. Личность и творчество И. П. Павлова в оценке современников и историков науки. СПб., 1999: 463–472.
12. Сперанский А. Д. Изменение взаимоотношений процессов возбуждения и торможения у собаки после наводнения // Русский физиологический журнал имени И. М. Сеченова. 1925; VIII (3–4): 139–141.
13. Петрова М. К. Различные виды внутреннего торможения при особенно трудном условии // Труды физиологических лабораторий И. П. Павлова. 1924; 1(1): 61–69.
14. Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 767. Оп. 1.
15. Павловские среды. Т. 1: Протоколы 1929–1933 гг. М.; Л., 1949.
16. Петрова М. К. Лабораторное испытание силы нервной системы у собаки «сангвиника» // Труды физиологических лабораторий И. П. Павлова. 1928; 2(2): 41–52.
17. Нарбутович И. О. К испытанию типа нервной системы // Труды физиологических лабораторий И. П. Павлова. 1928; 3(1): 43–53.


* Фонд Мемориального музея-квартиры И. П. Павлова, № 106/2М.


0
Написать комментарий


    Сюжет


    Собаки

    Собаки


    Избранное






    Элементы

    © 2005–2024 «Элементы»