«Призываю адвокатов чаще обращаться в ОНК»

Общественные наблюдательные комиссии (ОНК) смело можно назвать естественными союзниками адвокатуры. Ведь их цель – добиться соблюдения прав арестованных и заключенных, в том числе важнейшего права на защиту. Член столичной ОНК Георгий Иванов рассказывает читателям «Улицы», как СИЗО обосновывают недопуск адвокатов – и как комиссия может помочь в этом случае.

Ордер и удостоверение

В ажнейшая цель существования общественных наблюдательных комиссий – обеспечение прав людей, находящихся в местах принудительного содержания.

Не будет ошибкой сказать, что само заключение под стражу создаёт для обвиняемого объективные препятствия в реализации права на защиту. Хотя бы в силу того, что человек практически лишён возможности лично и активно участвовать в уголовном деле: представлять вещественные доказательства, привлекать специалистов, искать очевидцев и так далее. Чтобы частично нивелировать такой уклон в сторону обвинения, законодатель гарантировал заключённым под стражу лицам возможность получения квалифицированной юридической помощи в условиях ИВС и СИЗО. В значительной части именно свидание с адвокатом (в добросовестности и компетентности которого нет сомнений) обеспечивает реализацию права человека на защиту.

Вопрос законодательного регулирования свиданий с адвокатом в ИВС и СИЗО регламентируется сразу несколькими нормативными актами. Но их толкование позволяет сделать единственный вывод: защитник-адвокат допускается в изолятор для свидания с подзащитным на основании исключительно удостоверения адвоката и ордера. Никакие другие документы, справки, письма и разрешения здесь не нужны.

Однако тут есть «слабое место». В ст. 53 УПК мы видим словосочетание «…с момента вступления в уголовное дело», которое определяет, соответственно, момент начала реализации адвокатом полномочий защитника. Отмечу, что технически «вступление в дело» – это предоставление (предъявление) следователю или суду указанных в ч. 4 ст. 49 УПК документов: всё тех же ордера и удостоверения адвоката. Их могут вручить нарочным способом, направить копии документов почтой или иными средствами связи. Получив эти документы, следователь или суд не должны выносить постановлений о вступлении адвоката в дело в качестве защитника, не могут давать никаких «справок» и т.п. Более того, следователь или суд не располагают полномочиями по допуску или недопуску адвоката в дело. Выбор конкретного защитника – исключительное право человека в силу ч. 1 ст. 50 УПК.

Член ОНК Москвы Георгий Иванов

Таким образом, адвокат вступает в дело и реализует полномочия защитника в уведомительном, а не в разрешительном порядке.

Говоря о проблеме свиданий адвокатов с заключёнными под стражу ещё до вступления в дело, надо вспомнить ст. 49 УПК, которая в 2017 году была дополнена частью 4.1. Там всё указано чётко и недвусмысленно: «В случае необходимости получения согласия подозреваемого, обвиняемого на участие адвоката в уголовном деле перед вступлением в уголовное дело адвокату предоставляется свидание с подозреваемым, обвиняемым по предъявлении удостоверения адвоката и ордера».

Казалось бы, после появления таких формулировок в законе ситуаций с недопуском адвокатов в изоляторы просто не должно быть. Но ко мне, члену ОНК Москвы, регулярно поступают соответствующие обращения заключённых под стражу людей и их адвокатов. Отмечу, в системе ОНК нет единой статистики об этом. Можно сказать, что люди намного чаще жалуются на медицину и бытовые условия в камерах, проблемы с доставкой почты и ситуацию с магазином. Тем не менее нарушения права на защиту остаются распространёнными – несмотря на все усилия законодателей.

Ошибка и преступление

Основываясь на своём опыте (который не является исчерпывающим), я могу выделить две ситуации:

1. Администрация изолятора не допускает адвоката, вновь вступившего в уголовное дело.

2. В личном деле заключённого под стражу находится уведомление следователя, что защиту человека осуществляет определённый адвокат. Мол, следствие «дополнительно уведомит» учреждение в случае вступления в дело нового защитника.

Объясняя членам ОНК причины недопуска адвокатов, ФСИН и МВД в обеих ситуациях используют один довод. Они считают, что право на свидание возникает у адвоката после вступления в дело – а у сотрудников изолятора не имеется технической возможности подтвердить данный факт. Но как я указывал выше, не существует никакого процессуального документа, специально подтверждающего вступление адвоката в дело в качестве защитника. А требовать иные документы кроме ордера и удостоверения прямо запрещает ст. 18 Закона о содержании под стражей.

В первой ситуации речь идёт скорее о недостаточной квалификации ответственных должностных лиц (и заодно о ложно понимаемых корпоративных интересах). А вот во втором случае администрация изолятора умышленно идёт на нарушение закона.

Член ОНК Москвы Георгий Иванов

«Письма» следователя о допуске на свидания только определённого адвоката являются не чем иным, как подстраховкой от появления в деле защитников, «слишком активно» отстаивающих позицию обвиняемого.

Стоит упомянуть, что появления подобных уведомлений стоит ожидать прежде всего в резонансных уголовных делах. Либо при наличии конфликта между сторонами процесса – например, из-за непризнания вины.

Как добиться допуска

Как правило, в первом случае членам ОНК достаточно зафиксировать нарушение права на защиту в журнале посещения учреждения, а затем уведомить вышестоящее руководство в системе ФСИН. После этого администрация изолятора допускает адвокатов.

Иначе складывается практика устранения второго типа нарушений. Ведь изоляторы крайне неохотно воспринимают рекомендации общественников, когда они противоречат даже незаконной «бумаге» от следователя.

Бывают и положительные примеры. В августе 2021 года обвиняемая по уголовному делу о торговле людьми N сообщила в ОНК, что администрация СИЗО не допускает выбранного ей адвоката X, ссылаясь на «указание следователя». Посетив N, члены ОНК убедились, что в личном деле действительно находится письмо следователя. Там говорилось об участии в деле адвоката Y и запрещался допуск иных защитников до получения уведомления от следствия о вступлении в дело новых адвокатов.

В данном конкретном кейсе настойчивость членов ОНК привела к положительному результату. Они заняли принципиальную позицию о незаконности действий администрации СИЗО, несколько раз посетили учреждение и каждый раз составляли акты о недопуске адвоката Х. В итоге она всё же добилась свидания. Отмечу, что этому способствовало также оглашение проблемы в СМИ.

Победа? Несомненно. Но было бы слишком самонадеянно утверждать, что члены ОНК способны исправить системную негативную практику даже в рамках одного региона. Члены комиссий по большей части заняты решением других важных проблем заключённых под стражу людей – прежде всего бытового и медицинского характера. Проблема недопуска адвокатов даже для опытных юристов остаётся достаточно сложной, а судебная практика по ней – далеко не всегда положительной.

Член ОНК Москвы Георгий Иванов

К тому же многие адвокаты не знают о существовании ОНК – и, соответственно, не обращаются к ним. Либо знают, но не доверяют, предполагая, что члены ОНК стоят на позиции соглашательства с государственными органами.

К сожалению, должен признать, что не все члены комиссий одинаково активны в своей общественной работе. Но вполне реально найти тех, кто искренне попытается вам помочь.

Есть и обратная проблема: иногда адвокаты думают, что члены ОНК обладают какими-то особенными «волшебными» возможностями. Увы, это не так. По моему мнению, именно органы адвокатского сообщества должны занимать принципиальную позицию по отстаиванию интересов защитников, столкнувшихся с таким недопуском. А членов ОНК они могут привлекать прежде всего для фиксации подобных фактов. Устранение же членами ОНК отдельных нарушений права на защиту может носить только дополнительный характер – не в последнюю очередь из-за достаточно скромных полномочий.

Чем мы можем помочь

Недопуск адвокатов к доверителям – без сомнения, самое грубое нарушение права на защиту. Но это далеко не единственная проблема, с которой сталкиваются защитники при посещении изоляторов. Есть ещё нехватка следственных кабинетов, удручающее состояние этих помещений (которые порой не отапливаются в зимнее время года), долгие «выводы» подзащитных, досмотр вещей при входе и запрет проноса технических средств в учреждение. И это не случайные нарушения, а системные проблемы. Роль ОНК здесь заключается в фиксации данных фактов, доведении информации до общественности и акторов. А дальше – работа органов адвокатского самоуправления.

Отдельно стоит остановиться на обращениях о нарушениях конфиденциальности встреч адвоката с подзащитным. Распространено мнение, что следственные кабинеты оборудованы средствами для скрытой записи звука. Более того, в период ковидных ограничений общение заключенных под стражу доверителей с адвокатами происходит в кабинках для краткосрочных свиданий – через телефонные аппараты, которые по закону оборудованы возможностью звукозаписи. Отключалась ли эта функция на период встреч с адвокатами? Этот вопрос регулярно поднимается – но на него скорее невозможно ответить в рамках полномочий ОНК.

Говоря о том, как ОНК может помочь адвокатам в отстаивании интересов доверителей, стоит помнить: акты посещений общественников будут отличным подспорьем при обжаловании условий содержания в рамках административных исковых заявлений. У ОНК есть возможность замерять площадь, освещённость, состояние влажности и техническую исправность оборудования камер, фиксировать количество человек на момент посещения и прочие важные обстоятельства. Составленные акты будут являться доказательствами в полном соответствии с законом, поэтому призываю адвокатов чаще обращаться в ОНК с такими запросами.